От лотка до молотка. Книга о торгах. История и практика проведения публичных торгов - Вальтер Ваганович Аваков

В Киевской Руси должник по Русской Правде выплачивал долг в рассрочку или попадал в холопы и кабалу.

В других странах должники отдавали свое имущество кредиторам и получали его назад только после отработки своего долга в доме кредитора. Спекулятивные игры ростовщиков приняли такой размах, что во многих государствах сократилось количество налогоплательщиков, и их правители были вынуждены издавать законы, ограничивавшие долговое рабство, например запрещать взимание за долг более 20 (!) процентов годовых.

В современном обществе кредитование и дальнейшая реструктуризация кредита (или перекредитование) уже носят цивилизованные формы и не представляют такой страшной опасности или кабалы для человека (ну, кому как!). Но мы с вами, уважаемый читатель, не просто так боимся или хотя бы опасаемся слова «кредит» или «неплатеж». Несмотря на то, что многие все же имеют кредиты и живут с ними, а кто-то даже имеет просроченные кредиты, в нашей памяти — интуитивно или, скорее всего, на генном уровне — сохранились воспоминания наших далеких предков, когда слово «кредит» ассоциировалось у них с понятием «топор» или «веревка на шее», а неплатеж по кредиту был равносилен казни. И это не просто так! На протяжении многих (!) веков кредитор за невозврат долга имел законное право… просто убить должника. Вот так, без затей! Поэтому для наших далеких предков взять кредит было равнозначно тому, чтобы положить голову под топор. Кредит, как дамоклов меч, висел над человеком со всей остротой своего реального применения в случае потенциального невозврата им своего долга. Не единожды предпринимались попытки ограничить в законодательстве власть кредиторов над неплательщиками или банкротами. В конце концов во многих странах все же был введен запрет на убийство неплательщиков за долги. С тех пор мы с вами напрягаемся и вздрагиваем при слове «кредит». Ничего не поделаешь — общая память человечества как единая информационная система…

В Древнем Риме, еще в IV в. до н. э. должник продавался в рабство на третий день после неуплаты долга. Если должник был должен нескольким кредиторам, то его просто и без церемоний… разрубали на части, соответствующие количеству кредиторов. Понятно, что с мертвого взять было нечего, но это делалось прилюдно и в назидание остальным должникам. «О, времена! О, нравы!» (лат. O tempora! O mores!) — восклицал много позже знаменитый Марк Туллий Цицерон.

Но римляне очень быстро поняли всю бесполезность и глупость таких наказаний, потому что неплательщиков и банкротов меньше не становилось. И по закону от 326 г. до н. э. взыскание долгов в Риме допускалось только с имущества должника, которое уже тогда продавалось на публичных торгах. Для этого кредиторы избирали особого управляющего, который в очень короткие сроки на публичных торгах продавал имущество тому, кто предлагал кредиторам наиболее выгодную компенсацию, и, кстати, это не всегда были только деньги. При этом требования других кредиторов (кроме уже имеющихся), не предъявленные к началу торгов, уже не рассматривались, а сам должник объявлялся «человеком без чести и совести». Именно это обвинение из римского права и стало главной моральной пощечиной для всех порядочных людей на все времена.

Гюстав Буланже. Согласие

В период расцвета Римской империи в самом Риме количество рабов (правда, с военнопленными) в несколько раз превышало количество римских граждан, и поэтому было запрещено за долги продавать в рабство свободного гражданина, у которого конфисковывали имущество.

Впервые банкротство было юридически оформлено в Древнем Риме. По закону наложения руки (manus injectio), если должник в течение месяца не выплачивал долг, кредитор шел к претору Рима, который выносил вердикт по делу. Кредитор с государственной охраной шел в дом должника и забирал его в свою домашнюю тюрьму. Если в течение двух месяцев после этого должник не рассчитывался или кто-то не поручался за него своим имуществом, кредитор мог делать с банкротом все что угодно, вплоть до убийства. Все происходящее документировалось доступными эпохе способами. Только на закате империи было запрещено арестовывать римского гражданина.

Но не стоит думать, что банкротство как экономическое фиаско распространялось только на простых римских граждан. Чтобы понять, насколько развитыми были механизмы банкротства и насколько неукоснительно они действовали еще в Древнем Риме, достаточно привести только один пример из той же книги «Жизнь двенадцати цезарей», где Светоний пишет, например, про императора Клавдия: «Наконец, его заставили заплатить за новый жреческий сан. Сан жреца Калигулы-Юпитера стоил Клавдию даже 10 миллионов сестерциев. Чтобы заплатить их, Клавдий занял деньги в казне под залог своего имущества, и это так подорвало его средства, что он не мог вернуть свой долг государственной казне. По указу префектов казначейства его имущество было предложено к продаже с торгов, сперва на льготных условиях, а потом и безоговорочно, согласно закону о налогах».

О практике проведения публичных торгов в Римской империи мы расскажем в отдельной книге нашей серии.

В средневековой Европе должников наказывали по-разному: от конфискаций имущества и долговой тюрьмы, с ошейником на шее, до смертной казни. Однако если должниками были монархи, то обычно… казнили кредиторов. Так, например, погиб могущественный орден тамплиеров во Франции в начале XIV в. Это всего лишь одна из многих причин разгрома ордена, но она неопровержимо подтверждается историческими финансовыми документами. К XV в. банкротство стали делить на неосторожное и злонамеренное, и у того, кто был честен или потерял деньги в результате несчастного случая (например, корабль с товарами затонул или его самого ограбили разбойники), конфисковывали только имущество. В европейском торговом праве появились новые статьи, касавшиеся конкурсного производства, по которому стали применяться отсрочки по выплате долгов, а должник после уплаты долга мог вновь заниматься торговлей.

Джон Ричи. Капитанские торги

В России первый Устав о банкротах был подписан Павлом I в 1800 г. До этого банкротов судили по Русской Правде, Судебнику Ивана III, Соборному Уложению 1649 г. Банкротов, нанесших ущерб ближним государя, судил сам царь — так, как хотел, или так, как ему докладывали, — или таких банкротов судили его вельможи. Суд должников проходил у стен Кремля, в начале Торговых рядов. Австрийский барон Августин Мейер фон Мейерберг, путешественник и дипломат, направленный с австрийским посольством к русскому царю Алексею Михайловичу, в книге «Путешествие в Московию» (1663 г.) очень красочно изложил свои воспоминания, широко распространившиеся потом в Европе и дошедшие до нашего времени:

«Письменных законов у них почти нет, кроме одной небольшой книги, в которой вовсе нет правил, которыми могли бы руководствоваться судьи, чтобы признать дело правым или неправым. Единственный у них закон есть закон изустный, то есть воля царя, судей и начальников.

Всякий, желающий обвинить другого в банкротстве и воровстве, отправляется в Москву